Журналистские объединения страны, представители медиа, а также авторитетные международные организации выражают озабоченность участившимися в последнее время «гонениями на журналистов» за свободу слова.
Публичные лица и государственные структуры часто подают гражданские и уголовные иски о диффамации против критически высказывающихся журналистов, стремясь заставить их замолчать якобы в правовом порядке. Неофициальная статистика показывает, что за последние три года по ст. 136 УК РТ возбуждено 8 уголовных дел против журналистов и СМИ и 14 гражданских исков к СМИ и журналистам о защите чести, достоинства и деловой репутации. В прошлом году прокуратура города Душанбе возбудила уголовное дело в отношении журналистов газеты «Овоза» Фарангис Набиевой, Мухайе Нозимовой по ст.135 ч.2 (клевета), 136 ч.2 (оскорбление) за статью «Райхона…пи…пи…Афгонистон». В августе прокуратура Согдийской области возбудила уголовное дело по статье 135 ч.3 (клевета) УК РТ в отношении Турсунали Алиева за фельетон «Хайфи Раис шаве…» («Должно быть стыдно председателю»), опубликованный в газете «Тонг».
Кроме того, журналистское сообщество особо обеспокоено поправками в Уголовный кодекс, в соответствии с которыми теперь в части второй статьи 135 (клевета), пункт «а» части 2 статьи 136 (оскорбление), в части 1 статьи 144 (незаконное собирание и распространение информации о частной жизни) слова «или средства массовой информации» заменены на слова «средства массовой информации или сеть Интернет».
Кроме того, в пункте «г» части 2 статьи 307 и в части 2 статьи 396 Уголовного кодекса Республики Таджикистан после слов «средства массовой информации» добавлены слова «или сеть Интернет». В целом поправки касаются 8 статей УК РТ.
Правозащитники Таджикистана, руководители медиа-сообществ и журналисты выразили обеспокоенность этими изменениями, которые, по их словам, расширяют возможности преследования журналистов за клевету и оскорбление. В связи с этим, правозащитная организация журналистов CPJ также призывала президента Таджикистана Эмомали Рахмона наложить вето в законопроект «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РТ.
Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Миклош Харасти призвал Таджикистан привести законодательство страны в соответствие с обязательствами ОБСЕ путем отмены недавних поправок в Уголовный кодекс, ограничивающих свободу слова. Об этом говорится в распространенном заявлении представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ, полученном «АП».
По его мнению, такие понятия, как «Интернет», «информация» и «распространение», используемые в новом законодательстве, очень расплывчаты. «Это может привести к широкому толкованию и произвольному использованию новых положений для криминализации дискуссий на общественно значимые темы», — считает представитель ОБСЕ.
Однако, несмотря на все призывы и обращения, данный законопроект был подписан президентом Таджикистана, и поправки в УК РТ были внесены.
Теперь, согласно внесённым изменениям, клевета, оскорбление и ложные сведения, а также бранное слово, унижающее достоинство человеческой личности и распространённые не только через массовые выступления, СМИ, но и сеть Интернет, считается в Таджикистане преступлением и предусматривает уголовное наказание. Виновник будет наказываться обязательными работами на период от 180 до 240 часов, или выплатой штрафа в размере от 500 до 1 тыс. минимальных зарплат, или же лишением свободы сроком до 2 лет.
В журналистской среде считают, что эти изменения приведут к ограничению свободы слова в Таджикистане, поскольку усиливается самоцензура среди журналистов, а заверения депутатов о том, что теперь компетентные органы будут отслеживать публикации и выявлять авторов публикуемых в Интернете материалов, могут стать основанием для преследования журналистов и сузить их творческие возможности.
С таким мнением солидарен и известный юрист Рахматилло Зойиров. По его словам, данные изменения являются преждевременными и создающими дополнительные предпосылки к ограничению прав тех же журналистов или других граждан, которые будут пользоваться Интернетом. Он расценивает такой шаг как «боязнь свободы слова, боязнь того, что многие дела тех же должностных лиц могут подвергнуться гласности». Однако для СМИ данные поправки могут быть ущербными в том плане, что у них не будет содержательных публикаций, не будет особой конкуренции и особой приверженности к гласности и прозрачности. Р. Зойиров отмечает, что контроль над материалами в Интернете практически невозможен. Но даже если это все-таки удастся осуществить технически, он может спровоцировать ущемление свободы слова и вызвать рост самоцензуры у таджикских журналистов.
Уголовная диффамация не рассматривается в американском законодательстве. Ответственность за клевету и оскорбление не предусмотрена и в УК Франции и в ряде других европейских стран. За последние годы некоторые постсоветские страны отменили уголовное наказание за диффамацию: Эстония, Украина, Грузия, Молдавия и Азербайджан. Таким образом, законодательство этих стран предусматривает только гражданскую ответственность за распространение порочащих сведений. В Таджикистане и других центрально-азиатских странах дело обстоит иначе. В этих странах попытка декриминализации не увенчалась успехом и во всех законах стран Центральной Азии диффамация определена и как гражданско-правовой проступок, и как деяние, преследуемое уголовным кодексом. Иными словами, за диффамацию виновник может быть ответчиком по гражданскому делу, или нести ответственность в соответствии с уголовным законодательством. На самом деле гражданское право, регулирующее вопрос о злоупотреблении свободой слова, является также достаточно строгим в плане наказаний. Поэтому уголовное наказание в качестве механизма воздействия на свободу слова является лишним.
Существование законов о диффамации оправдано тем, что они защищают общественно важные интересы, такие как обеспечение общественного порядка и безопасности, репутации и доброго имени. В Таджикистане в ряде случаев это стало средством манипуляции и злоупотреблений, и закон используется в целях предотвращения открытого публичного обсуждения, критики противоправных действий государственных чиновников. Так, вследствие фельетона Т. Алиева был снят с должности председатель района, а в отношении его заместителя областной прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Несмотря на это, по прошествии почти одного года прокуратура Согдийской области вновь обратилась к этому делу и, посчитав ранее принятое решение необоснованным, возбудило уголовное дело в отношении Алиева. Другой журналист — Джумабой Толибов — обвинялся в совершении ряда преступлений, в связи с его журналистской деятельностью, находился под стражей 8 месяцев. Верховный суд его частично оправдал, а в остальном его действия со ст. 237 (хулиганство) УК РТ переквалифицировал на ст. 136 (оскорбление) УК РТ, тогда как уголовное дело за оскорбление возбуждается не иначе чем по жалобе потерпевшего.
Чтобы избежать этого предлагается исключить из Уголовного кодекса статьи, предусматривающие уголовное наказание за клевету и оскорбление. Положительное решение вопроса о декриминализации будет способствовать дальнейшему развитию демократических свобод.
Хотелось бы обратить внимание читателя на некоторые проблемы применения норм о клевете и оскорблении с юридической точки зрения. Какова же законодательная база, на которой зиждутся решения судов всех инстанций, подводящие итоги конфликтам в этой сфере? Приведу лишь один пример из текста статьи 135 УК РТ: » клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию…». Объяснение неизвестного через неопределенное, да еще и неточное. Ну, скажем, порочить достоинство просто невозможно, ибо это ощущение или, точнее, самоощущение конкретной личности. Понятие репутации законодательство не раскрывает. Можно ли построить на этом зыбком основании справедливый приговор?
Понятие репутации введено в наше законодательство — причем не только гражданское, но и уголовное — совсем недавно и требует более обстоятельного анализа. Статья 135 Уголовного кодекса, предусматривающая ответственность за клевету, говорит о заведомо ложных сведениях, подрывающих репутацию; в статью 174 Гражданского кодекса введено понятие деловой репутации, которая порочится наряду с честью и достоинством. Что касается подрыва репутации по уголовному закону, то нужно дождаться разъяснений на этот счет Пленума Верховного суда.
Р.S. Диффамация — это общепринятый в большинстве стран мира юридический термин, под которым понимается правонарушение в виде распространения (произнесения слов или публикации) не соответствующих действительности фактических сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию потерпевшего. Этот термин имеет латинское происхождение — «diffarnatio». От него происходит английское «defame», что в переводе означает «порочить». Нормы диффамационного права в настоящее время закреплены как в романо-германском, так и англо-американском праве. Например, в Великобритании действует Закон о диффамации 1996 года (Defamation Act, 1996).
Публичные лица и государственные структуры часто подают гражданские и уголовные иски о диффамации против критически высказывающихся журналистов, стремясь заставить их замолчать якобы в правовом порядке. Неофициальная статистика показывает, что за последние три года по ст. 136 УК РТ возбуждено 8 уголовных дел против журналистов и СМИ и 14 гражданских исков к СМИ и журналистам о защите чести, достоинства и деловой репутации. В прошлом году прокуратура города Душанбе возбудила уголовное дело в отношении журналистов газеты «Овоза» Фарангис Набиевой, Мухайе Нозимовой по ст.135 ч.2 (клевета), 136 ч.2 (оскорбление) за статью «Райхона…пи…пи…Афгонистон». В августе прокуратура Согдийской области возбудила уголовное дело по статье 135 ч.3 (клевета) УК РТ в отношении Турсунали Алиева за фельетон «Хайфи Раис шаве…» («Должно быть стыдно председателю»), опубликованный в газете «Тонг».
Кроме того, журналистское сообщество особо обеспокоено поправками в Уголовный кодекс, в соответствии с которыми теперь в части второй статьи 135 (клевета), пункт «а» части 2 статьи 136 (оскорбление), в части 1 статьи 144 (незаконное собирание и распространение информации о частной жизни) слова «или средства массовой информации» заменены на слова «средства массовой информации или сеть Интернет».
Кроме того, в пункте «г» части 2 статьи 307 и в части 2 статьи 396 Уголовного кодекса Республики Таджикистан после слов «средства массовой информации» добавлены слова «или сеть Интернет». В целом поправки касаются 8 статей УК РТ.
Правозащитники Таджикистана, руководители медиа-сообществ и журналисты выразили обеспокоенность этими изменениями, которые, по их словам, расширяют возможности преследования журналистов за клевету и оскорбление. В связи с этим, правозащитная организация журналистов CPJ также призывала президента Таджикистана Эмомали Рахмона наложить вето в законопроект «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РТ.
Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Миклош Харасти призвал Таджикистан привести законодательство страны в соответствие с обязательствами ОБСЕ путем отмены недавних поправок в Уголовный кодекс, ограничивающих свободу слова. Об этом говорится в распространенном заявлении представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ, полученном «АП».
По его мнению, такие понятия, как «Интернет», «информация» и «распространение», используемые в новом законодательстве, очень расплывчаты. «Это может привести к широкому толкованию и произвольному использованию новых положений для криминализации дискуссий на общественно значимые темы», — считает представитель ОБСЕ.
Однако, несмотря на все призывы и обращения, данный законопроект был подписан президентом Таджикистана, и поправки в УК РТ были внесены.
Теперь, согласно внесённым изменениям, клевета, оскорбление и ложные сведения, а также бранное слово, унижающее достоинство человеческой личности и распространённые не только через массовые выступления, СМИ, но и сеть Интернет, считается в Таджикистане преступлением и предусматривает уголовное наказание. Виновник будет наказываться обязательными работами на период от 180 до 240 часов, или выплатой штрафа в размере от 500 до 1 тыс. минимальных зарплат, или же лишением свободы сроком до 2 лет.
В журналистской среде считают, что эти изменения приведут к ограничению свободы слова в Таджикистане, поскольку усиливается самоцензура среди журналистов, а заверения депутатов о том, что теперь компетентные органы будут отслеживать публикации и выявлять авторов публикуемых в Интернете материалов, могут стать основанием для преследования журналистов и сузить их творческие возможности.
С таким мнением солидарен и известный юрист Рахматилло Зойиров. По его словам, данные изменения являются преждевременными и создающими дополнительные предпосылки к ограничению прав тех же журналистов или других граждан, которые будут пользоваться Интернетом. Он расценивает такой шаг как «боязнь свободы слова, боязнь того, что многие дела тех же должностных лиц могут подвергнуться гласности». Однако для СМИ данные поправки могут быть ущербными в том плане, что у них не будет содержательных публикаций, не будет особой конкуренции и особой приверженности к гласности и прозрачности. Р. Зойиров отмечает, что контроль над материалами в Интернете практически невозможен. Но даже если это все-таки удастся осуществить технически, он может спровоцировать ущемление свободы слова и вызвать рост самоцензуры у таджикских журналистов.
Уголовная диффамация не рассматривается в американском законодательстве. Ответственность за клевету и оскорбление не предусмотрена и в УК Франции и в ряде других европейских стран. За последние годы некоторые постсоветские страны отменили уголовное наказание за диффамацию: Эстония, Украина, Грузия, Молдавия и Азербайджан. Таким образом, законодательство этих стран предусматривает только гражданскую ответственность за распространение порочащих сведений. В Таджикистане и других центрально-азиатских странах дело обстоит иначе. В этих странах попытка декриминализации не увенчалась успехом и во всех законах стран Центральной Азии диффамация определена и как гражданско-правовой проступок, и как деяние, преследуемое уголовным кодексом. Иными словами, за диффамацию виновник может быть ответчиком по гражданскому делу, или нести ответственность в соответствии с уголовным законодательством. На самом деле гражданское право, регулирующее вопрос о злоупотреблении свободой слова, является также достаточно строгим в плане наказаний. Поэтому уголовное наказание в качестве механизма воздействия на свободу слова является лишним.
Существование законов о диффамации оправдано тем, что они защищают общественно важные интересы, такие как обеспечение общественного порядка и безопасности, репутации и доброго имени. В Таджикистане в ряде случаев это стало средством манипуляции и злоупотреблений, и закон используется в целях предотвращения открытого публичного обсуждения, критики противоправных действий государственных чиновников. Так, вследствие фельетона Т. Алиева был снят с должности председатель района, а в отношении его заместителя областной прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Несмотря на это, по прошествии почти одного года прокуратура Согдийской области вновь обратилась к этому делу и, посчитав ранее принятое решение необоснованным, возбудило уголовное дело в отношении Алиева. Другой журналист — Джумабой Толибов — обвинялся в совершении ряда преступлений, в связи с его журналистской деятельностью, находился под стражей 8 месяцев. Верховный суд его частично оправдал, а в остальном его действия со ст. 237 (хулиганство) УК РТ переквалифицировал на ст. 136 (оскорбление) УК РТ, тогда как уголовное дело за оскорбление возбуждается не иначе чем по жалобе потерпевшего.
Чтобы избежать этого предлагается исключить из Уголовного кодекса статьи, предусматривающие уголовное наказание за клевету и оскорбление. Положительное решение вопроса о декриминализации будет способствовать дальнейшему развитию демократических свобод.
Хотелось бы обратить внимание читателя на некоторые проблемы применения норм о клевете и оскорблении с юридической точки зрения. Какова же законодательная база, на которой зиждутся решения судов всех инстанций, подводящие итоги конфликтам в этой сфере? Приведу лишь один пример из текста статьи 135 УК РТ: » клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию…». Объяснение неизвестного через неопределенное, да еще и неточное. Ну, скажем, порочить достоинство просто невозможно, ибо это ощущение или, точнее, самоощущение конкретной личности. Понятие репутации законодательство не раскрывает. Можно ли построить на этом зыбком основании справедливый приговор?
Понятие репутации введено в наше законодательство — причем не только гражданское, но и уголовное — совсем недавно и требует более обстоятельного анализа. Статья 135 Уголовного кодекса, предусматривающая ответственность за клевету, говорит о заведомо ложных сведениях, подрывающих репутацию; в статью 174 Гражданского кодекса введено понятие деловой репутации, которая порочится наряду с честью и достоинством. Что касается подрыва репутации по уголовному закону, то нужно дождаться разъяснений на этот счет Пленума Верховного суда.
Р.S. Диффамация — это общепринятый в большинстве стран мира юридический термин, под которым понимается правонарушение в виде распространения (произнесения слов или публикации) не соответствующих действительности фактических сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию потерпевшего. Этот термин имеет латинское происхождение — «diffarnatio». От него происходит английское «defame», что в переводе означает «порочить». Нормы диффамационного права в настоящее время закреплены как в романо-германском, так и англо-американском праве. Например, в Великобритании действует Закон о диффамации 1996 года (Defamation Act, 1996).
Машхур Газиев Юрист ОО «Хома»
